Сталкер. Буханочка
- Пересеклись в день недобрый в Зоне тропинки двух сталкеров - одиночки и военсталка.
Встретились ребята в месте ближнем, не опасном.
Шёл солдат из расположения под мост - на сменку, а одиночка у деревеньки бродил.
Выброс отгремел ночью - вот и проверял молодой окрестности - вдруг да свезёт. Что-б не подбросить Зоне молодому сталкеру на разжив арт немудрёный. У неё их немеряно, а новичку - целое состояние.
Совсем эти двое зелёными пацанами были. Встретиться им за периметром - может и друзьями бы стали...А в Зоне всякий встреченный - враг, пока не разобрался. Это-то им старшие крепко вдолбили, а вот как вести себя по-уму - не обучили...А может и рассказывали, да они не услышали.
Хоть нас теперь взять. Вот сидят походившие у костерка и рассказывают бывальщины - молодым в назидание. Ну и ты садись рядом, подвинемся, - слушай, мотай на ус...Вот где сейчас молодёжь? - брюхо набили на ночь - и спать. Многие у костра остались? - то-то...
- Да...были бы ребята поопытней - разминулись бы; а у этих - не получилось. Одиночка проворней оказался и полетела душа солдатская к Монолиту.
- Страшно стало сталкеру - первый раз у человека жизнь забрал, а делать нечего - нужно идти тело ещё тёплое обшаривать. Достались ему Ксюха, ПМ, патроны к ним, бинтов три упаковки, водки три бутылки, колбасы две палки, консервов четыре штуки - видно под мост военным нёс, да буханка хлеба.
Забрал сталкер трофеи, а буханку не стал брать - и засунуть некуда - набит рюкзачок, и есть не хотелось, да и у самого было.
Поднялся сталкер на ноги, взглянул на убитого последний раз - а у того голова вывернута, лицо запрокинуто и струйка красная из угла рта - к уху и по шее да по подворотничку белому - на землю. Глаза голубые распахнуты - в небо смотрят с удивлением, как будто первый раз небо увидели.
Вывернуло тут нутро у молодого, до желчи вывернуло. Сердце заколотилось от жути. Мелькнула мысль - веки бы закрыть убитому, да кто-ж в Зоне убив, веки закрывает? - и прикоснуться боязно; попятился он и бросился от того места со всех ног.
- Темнело уже; добежал сталкер до деревеньки, забился на чердак хатынки крайней, выпил пол-бутылки, повалился на матрас - и забылся от всего, как сознание потерял.
А среди ночи как толкнул кто - разлепил глаза парень - Луна в прореху крыши смотрит. Жёлтая, огромная - в две шиферины сорванные не помещается и вроде есть кто в углу чёрном, что у лестницы. Вроде - прячется кто, на свет не показывается.
Закаменел сталкер, пошевельнуться не может.
И тут заговорил тот, кто в углу стоял:
- Где ты сталкер? Не вижу тебя. Знаю - тут ты, а увидеть не могу. Луну вижу, а тебя не вижу. Не могу голову повернуть
- Что же ты буханочку мою не взял, хлебом моим побрезговал...
- Забери, сталкер, буханочку. Свежая, тёплая ещё. Я её на смену берёг. Не ел весь день...
- Где ты здесь, сталкер? Не молчи...
И зашевелилась темнота, вышел на ногах негнущихся солдат, голова вывернута, лицо запрокинуто, глаза блестящие на Луну смотрят не отрываясь, руки к груди буханку хлеба прижимают.
-...Ну и фантазия у вас, бывалых! Прямо мистика! - молодой сталкер передёрнулся всем телом и протянул к огню похолодевшие ладони, - это ты, Барин нас так постращать решил, чтобы мы в одиночку не шлялись? да?
- Представляю, какие страсти вы там у себя на Баре травите!
- Это точно, - улыбнулся рассказчик, - если без фантазии, то на Баре и слушать тебя никто не будет! Мозговой штурм называется. Моделирование ситуации. Такого наслушаешься, что аж яйца в пах прячутся. Но эту вот историю на Баре никто не рассказывает.
- Почему?
- А потому, что никто её толком не знает. Слухи только ходят. А фантазировать на эту тему парни остерегаются. Я вот, ты думаешь, рассказать про буханочку пришёл? Нет - я про неё послушать пришёл, - сталкер, опершись на руку, полуобернулся к стоящему у бочек возле стены Фанату.
- Что Фанат, расскажешь как оно было? Только без фантазий - видишь народ какой серьёзный собрался.
Немолодой сталкер закинул за спину автомат, подошёл к костру и вдруг, с неожиданной гибкостью сел в позу лотоса на освободившееся для него место.
- Издалека, Барин, ты пришёл послушать. Наверное не просто так. Плесните-ка на донышко...- хватит, хватит, - Фанат поднял кружку, останавливая щедро льющююяся струю.
- Без этого дела и не расскажешь, а баловаться ни к чему, - Фанат не дожидаясь никого выпил и закурил, собираясь с мыслями.
Народ затих - только костерок потрескивал свежеспиленными дровишками. Барин подбросил полешко и пригоршня искр взметнулась, затухая, в черноту ночи.
- Сейчас можно позволить себе и выпить чутка, - заговорил Фанат, - нонеча не то что давеча, - хмыкнул.
- А тогда времена были другие. Былинные. Не доисторические - Шрамовые. Того времени я не застал. Шли времена Меченого.
Много тогда узнали о Зоне, о мутантах, о экспериментах, что люди в зелёных халатах проводили. Во имя светлого прошлого.
Открылись пути. На Радар, к Припяти. И Зона как взбесилась.
Выбросы пошли один за другим...Аж тут, на Кордоне трясло. Артефакты стали появляться, что много, что разные, новые - раньше и не слыхали о таких.
И народ как с цепи сорвался. Пропадали без счёту. Такое мочилово началось - большие деньги мозги вышибают не хуже выброса.
Появился тогда на Кордоне новый начальник. Полковник Калязин. До него сюда вояк его ранга не загнать было. Связи большие за Периметром имел и в Зону сам, по своей воле пришёл.
Хваткий был мужик. Сразу стал лапу свою Зоне под юбку тянуть. Я как услышал, что он своих бойцов данью обложил - с рядового один арт в месяц, у кого звёздочек побольше - соответственно - сразу понял: будут у нас с ним проблемы.
Потом уже узнали, когда Зона ему руки оторвала, что успел уже он ими и Припять помацать. И бандюкам и с Большой земли наёмникам платил, чтобы самому не светиться - когда конкурентов прижать надо было.
Наши торговцы, уж на что шкуры пропаленые, а тоже не сразу поняли что происходит.
- Но тогда Калязин только разворачивался, только зубы скалить начал.
Новичков, кто в Зону пробирался - выжимал как канарейку, заложников у себя оставлял. Не принесёшь денег - можешь за упокой свечку ставить.
Это я вам рассказываю, чтобы вы понимали какая тут на то время мясорубка крутилась, какой был беспредел. В то время все нормальные парни чтобы выжить крепко друг за друга держались. Всегда за кровь кровью плату брали.
И вот прилетело мне на те поры на Свалке пара маслин от пацанвы.
Не на убой, но - много не навоюешь. И выцепил меня Волк со Свалки на Кордон - себе на смену, - Фанат вздохнул и потянул сигарету.
- Давай за упокой, - Барин протянул бутылку.
- За него не буду за упокой. Разное я слышал... Фантазии, как ребята говорят. Давай просто за тех, кто не дошёл, - Фанат выпил, закурил, выдохнул дым и продолжил.
- Паренёк этот, о котором Барин рассказывал, на то время уже здесь потихонечку осваивался.
На мутантов охотился и за мостом уже побывал. Не один, конечно. И вправду - шустрый. На оружии помешан был . Стрелял из ПМ, из калаша мастерски. Сидор ему для практики патроны подкидывал. Говорил Волк, что Сидорыч сам его в Зону и определил.
Отремонтировать, собрать из убитых стволов годный, довести, пристрелять мог как следует - хорошие у парня руки были, да и голова тоже работала.
Главное - Зона его приняла. Вернутся ребята из ходки - у него больше трофеев чем у остальных. Хвосты, копыта - понятно. Снайпер. Мутантов в голову стрелял, не мучил, плоть кромсая, как один персонаж говорит. Кабана - с пол-обоймы. На собачку - иногда и одного точного выстрела хватало.
Ну и они отблагодарят - хвостом годным, копытом тройным. А он ещё и арт несёт Сидору. Какие тут арты, казалось бы, уже - всё исхожено. Разве что после выброса. А для него выкатится. Поднимет втихую, чтоб зависть не будить - и благодетелю своему тащит.
И берегла его Зона. Как-то тормознул его отморозок у кабанского лежбища:
- Артефакты, бабки давай!- а он стоит, улыбается. У бандюка аж яйца от кипятка потрескались.
- Чего лыбишься, падла, - орёт, - Бабки гони-на, а-то отстрелю башку нахер!
- Не,- говорит сталкер, - не успеешь. - Ах ты, бля! - выстрелил бандюган, но уже неприцельно. Трудно прицельно выстрелить в полёте, да с клыком в заднице.
Ещё случай был. Послал Сидор его с ещё одним пареньком товар принять. Да не всё учёл - попали ребята. Товарища грохнули бандиты, а его увели. Сами бы мы не отбили - половину хлопцев пришлось бы на Локомотиве положить.
И надо же такому случиться - Сам как нарочно и нарисовался. Меченый Стрелок. Сидор его на выручку и отправил.
Радости по-первах на Локомотиве не было границ, возгласов весёлых; ещё бы - фраер сам колёса прикатил! Только недолго музыка играла, недолго танцевал фраер. Зато с огоньком! Так что на бис некому уже и вызывать было.
Петруха потом говорил, - если бы сам не видел, никогда бы не поверил!
И вернулся наш Шустрый цел и невредим. Неделю потом от стрессу отсыпался.
- А Меченый, уходя, наказал Волку приглядывать за парнем особо - чтоб не шустрил неподелу. Ну, при Волке засранец этот не самовольничал - у Волка с этим строго было - сходу в рыло, а я по-первах миндальничал. Да и слабоват был после ранений. Ще не оклыгав.
...Приглядишь за ним...Поспать тоже нужно.
Вот и ушёл он в тот день сам, не спросясь. За буханочкой, как оказалось. Утром сели чайку попить, а его нет. У меня сразу в жопе глисты зашевелились - и точно, вышел на связь ближе к вечеру Калязин. Сами понимаете - стоим рядышком, всякое бывает. Есть связь, конечно.
- У тебя, спрашивает, все на месте, никто к мосту не ходил?
- Нет, говорю, - а что тут сказать... Случилось что? - спрашиваю.
- Случилось. Послал я бойца к мосту. Не дошёл он.
- Не видели,- говорю, - мои парни твоего бойца. Если б возле деревеньки что случилось с ним - дежурный бы засёк, с тоннеля ребята ничего не передавали, с бугра Петруха связывался - тоже ничего не сообщил. Значит, или у заставы что-то с воином стряслось, - так вы бы слышали. Или он с маршрута ушёл, - так это вообще не наши проблемы.
У нас на то время, ещё Волк с бывшим полканом маршруты определили - чтобы не пересекаться. И вояки топали себе без проблем по правой стороне дороги мимо наших постов без особых приключений.
А Калязин уже на третий день, как заставу принял, наехал, - зверьё, дескать; не хочет людьми рисковать. Давай, - говорит, от деревеньки к тоннелю под дорогой по вашей стороне пусть идут, а там уже по дороге к мосту.
Хотел,значит, и за нами приглядывать, а главное, - чтоб артефакты у аномалий перехватывать. Я, конечно - наотрез.
- Смотри, - говорит, - тогда, раз ты без понимания, цена за переход будет вдвое. Сошлись на полуторной.
Но всё равно видели военных и на нашей стороне, но чтобы мы не возникали - стал он вертушку по кругу пускать. А летуны на открытой частоте разговорчики гнилые вести - страху нагонять.
И при Волке летали и трепались не по делу. Но редко... - так, сноровку не потерять, да пропердеться. А у Калязина всё серьёзно стало. Иногда даже и отстреливалась вертушка за мостом. Вобщем - начал поддавливать.
Вот и в тот раз сказал мне Калязин, - Смотри, чтобы мои проблемы нашими не стали, - и оборвал связь.
Й розпочалысь у клюби танци.
...- Хлопцы сели вечерять, а мне не до еды. Шустрый, сучонок, не объявляется. Идти шукать его на ночь глядя - дурная затея. Такое зло меня взяло - покалечу, думаю, пусть только вернётся.
На одном месте стоять не могу - хожу по деревеньке из конца в конец. Парни у костра притихли, понимают - дрянь дело. Вертушка над деревней прошла. Прямо по-над деревьями. Прожекторами вдарила - и ушла к мосту.
Луна - никогда такой огромной не видел. Огромная и красная, как кровавая. Уже все разошлись; никого у костра не осталось. Знаю - не спят. Просто с глаз убрались.
Хожу. Тихо. Мёртвая тишина. И вдруг от крайней хатынки жалобный стон, потом крик, протяжный, жуткий. Я - туда. Дежурный уже у крыльца стоит; вижу - боится.
- Жди здесь, говорю. Предохранитель снял, вхожу. Вроде притихло - и опять стон с чердака.
- Шустрый, - позвал, - Шустрый! - и к лестнице, ксюху в плечо вверх стволом упёр, поднимаюсь.
- Кто это, кто? - голос Шустрого, - кто это?
- Это я, - говорю, - Фанат; ты один там?
...Молчание.
- Сейчас я поднимусь, ствол убери, - говорю, - понял меня?
- Понял, - отвечает.
Голову над лазом поднял, гляжу. Сидит в углу. В автомат вцепился.
- Давай спускайся, - говорю.
Спустился. Трясётся весь. Глаза безумные.
- Убил? - спрашиваю.
- Не хотел я, - заикается, зубы стучат. Отлегло от сердца зло на него. Вспомнил я своего первого, приобнял его за плечи, - Ничего, сынок, ничего. Он тебя тоже мог убить, - вроде обмяк Шустрый; пошли к выходу, а там уже народ собрался.
- Отведите его, пусть проспится, стакан налейте. Все вопросы потом, - повели парни Шустрого.
Поднялся я на чердак. Лежит АКМ, рюкзачок набитый. Глянул рюкзачок; ну что... что было то и забрал. Сработала, значит сталкерская повадка.
- Переживёт,- думаю.
Ещё не светало, поднял я Шустрого. Рассказал он где пересеклись, как всё было. Как потом до деревеньки добежал. "Всё?" - спрашиваю, - "Всё",- отвечает.
Поднял я ещё двоих, кто поопытней был и отправил с Шустрым на место. Хотел Шустрого придержать, те двое бы и сами справились, но он так посмотрел, что понял я - не удержу.
- Тело уберите, - приказал им, - чтобы не было тела. Порежьте на куски и в аномалию закиньте. Чтоб ничего, ни тряпки не осталось.
Ушли. Петруху вызвал - " Я там парней к амбару отправил. Солдат пропал - искать будут. Калязин думает - мы его грохнули. Помочь нужно будет парням, помочь, понял?"
- Не хоботись, бугор, - хохмит Петруха, - не вчера родился. Всё сделаем чики-брики. Ты не стремайся особо, бугор. Нехер им заповеди нарушать.
- Какие ещё заповеди, - спрашиваю
- Да не ****ся муха на хлопушке! - ржёт. Разведчик, хуле, нахватался от блатных; Волчий ещё кадр.
Засерело. Бэха по дороге до туннеля проурчала. С брони отделение скатилось, в цепь растянулось и обратно к казармам двинуло. Калязин вылез по пояс с биноклем. На кабаньем - очереди застучали. Вертуха по нашей стороне пошла.
Мои по деревеньке рассредоточились - мало ли...
А тут Петруха вышел на связь. - Нет ничего, бугор, - докладывает, - никакого тела. Расстройство одно. Опять Кулакову трахать!
- Ну, - думаю, - справились. А это он шифруется на случай если перехватывает Калязин переговоры. Техника-то , наверняка, есть.
- Возвращайтесь в деревню. Ты тоже, - лишний ствол сейчас не помешает, думаю.
Ещё пара часов прошла, тронулась бэха обратно. У деревни остановилась. Вышел я на дорогу.
- Не нашли? - Калязин смотрел спокойно, но я еле взгляд его выдержал . Рыло-то в пуху.
- Ничего...может быть бандюки...Вы, я понял, тоже не нашли. Значит ушёл он с маршрута. Кто ему виноват. Может дезертировал он.
- Везде смотрели? - взгляд его похолодел, аж озноб по спине прошёл. И понял я, что прокололся.
- Или только амбар облазили? Где ещё телу быть, только в амбаре, правильно? - наклонился ко мне Калязин, - Слушай меня теперь внимательно. Если бы он с маршрута ушёл, то ответил бы. Передо мной. Как положено. А я - перед тобой.
- А за кровь солдатскую, теперь отвечать придётся тебе - сука, - пальцем ткнул, - и сучатам твоим.
Бэха взревела и двинулась к блок-посту.
А я стою столбом, смотрю вслед, а в башке крутится: "Всё. Ведро котятам."
- Постоял и побрёл обратно. Сумный, нэвэсэлый. Как будто по костям разобранный.
Мысли бегают: «Нахера оно мне всё сдалось. Жил без проблем. Почему именно мне Волк на шею это коромысло повесил? С вёдрами, полными дерьма…». Иду, понурясь.
Смотрю – мальчишки мест своих не покидают, на мордахах – решимость и даже удаль светится.
- Отбой тревоги, пацаны, - командую.
Сошлись. «Ну, командир, - Петруха говорит, - отчаянная у тебя тут публика собралась. И покемона на бэхе не испугались». Тут, канеш, загалдели все...
Головорезы, мля. А у меня аж слёзы выступили «Нет, падла, - думаю, - хер тебе, а не пацанов моих!»; ПДА задёргался – гляжу – Сидор на связи.
Спустился в бункер; сидит старый хрыч, в глаза не смотрит. За кадра своего-ж невдобняк…
- Ты это, - карандаша в пальцах крутит, - держи хвост пистолетом. Разрулим. Не только у этого полкана связи есть. Кое у кого и покруче будут. Какие арты он тут на Кордоне имеет? Ну скупают солдатики ерунду – вон на «кровь камня» и на «медузы» всякие цена даже подросла. Знаю, сдают парни воинам всякую фигню за патроны стыренные, за балабасы домашние.
- Да и хер с ними. А вот настоящие артефакты никто ему на Кордон не потянет. А там, – Сидорыч потыкал карандашом вверх, – там людям уважаемым жирный арт нужен, чтоб и наука крутилась, и хер стоял, и мозги шевелились. Так-то.
- Нахрапом он сюда не полезет, Калязин. Не дадут ему. А вот подляны ждать от него можно. И нужно.
- Готовься, Фанат. Будет подляна, обязательно будет. Наверху тоже не Коперники с Ботвинниками сидят.
- А он, полкан твой, игрок азартный. Нарыл я на него много интересного. И много непонятного тоже. Поэтому – будь начеку. И пусть парни твои заходят по-одному. Посмотрим, что у них за стволы, за снаряга… В счёт будущих хабаров. Шустрого посажу – пусть пашет. Отрабатывает должок. Может за пару лет управится».
Ну, после этого разговора попустило меня маленько. Парни подсобрались, к Сидору по-одному потянулись. Куртками кольчужными, брониками важничают, калаши, гадюки, форты чистят, смазывают. Боевой дух поднялся – аж очи выидае.
Шустрый с Петрухой подходят.
- Голяк, бугор, - Петруха докладывает, - нет тела. Кровь есть, земля мокрая там где Шустрый и показал. Следы собачьи. А тела нет. Если бы уволокли куда – нашли бы по полосе. Всё вокруг облазили. Вертушка раза три проходила. И на лыжи встать он не мог – много крови потерял; а тела нет.
- Да куда оно могло деваться?
- Его знает хер! - ржёт, а взгляд тревожный, - Зона. Отчуждения. Не знаю, командир. Не нравится мне это.
- К Сидору зайдите, - отправил их в бункер, а у самого чувство такое паршивое, будто я козявка под микроскопом, прямо чувствую взгляд. Отовсюду. Говорили бывалые – Зона заметила…
- Щас, мужики, - поднялся Фанат, - как вспомню, всегда на отлив тянет.
Ждали молча; поёживались. Вернулся Фанат.
- И точно вам говорю, Зона – баба. Женский взгляд, изучающий. Прямо в требуху смотрит. А с бабами у меня по-жизни не складывалось…- усмехнулся Фанат горько.
- А ночью опять заорал Шустрый. Выволок я его из подвала, где он с пацанами дрых – «Давай, - говорю, раз такая муть поднимается, излагай».
И рассказал он мне о первом явлении, рассказал и о втором:
- Проснулся – нет никого рядом в подвале. Всё в свете сером, как в склепе...
Сердце бухает, трясусь, а солдат уже у входа стоит, буханку к груди прижимает.
Говорит мне с упрёком: - «Зачем ты людей с собой привёл? Не нужно было. Ушёл я; тебя ждал. Одного. Для тебя буханочку сберег. Иди ко мне, забери, не вижу я тебя, где ты?» - вытянул руку и по сторонам водит, а потом ко мне пошёл. Я закричал – а тут ты.
- Ну, - думаю, - дошустрился ты парень, пора тебе когти рвать за Периметр, поближе к медицине. Утром пошёл к Сидору.
Сидит, старый пердун, зевает, глаза красные трёт. На столе бутылка. На три пальца осталось.
Рассказал ему.
- Угу, - говорит, - как-то всё пазловато выходит...Не находишь?
- Что не нахожу, не понял, - отвечаю.
- Ну я тоже пока не всё понял. Но начинает складываться, - достал Сидор еще стакан, - давай, прочисти мозги. Чтоб зашевелились. И слушай.
- Похоже, начал Калязин свою игру. Зашли в Зону серые. Откуда - неизвестно. И видно тёртые, серьёзные бойцы. Никто их не обнаружил, не отследил. Ни посты, ни разведчики.
- На Свалку вышли с Рыжего Леса. Здесь их Бакстер и засёк.
- Не знаю такого, - говорю.
- Ты бы и дальше не знал. Да тут, похоже, Фанат, придётся познакомиться. Бакстер с напарником в дальние рейды ходят. Как раз возвращались,- Сидорыч потёр лоб, уставился на меня, - тебя ничего не насторожило? - спрашивает.
И тут меня догадка прощибла: " А как же наёмники Рыжий лес могли по-тихому пройти? Пусть глушители у них, но зверью пасти же не позакрываешь..."
- Вот то-то и оно. А прошли. Под носом у Лесника, у поста долговского. Как провалилась вся живность....
- Ййож - напарник Бакстера - с Рыжего леса маякнул сталкерам в депо. Чтоб готовились... - нет, депо обминули. Тогда Ййож со мной связался. Ну я сразу понял куда путь держат...
- Заночевали серые в подвале на барахолке. Пацанчиков тамошних, конечно, почикали.
- Тем временем на Свалку к Баксу с Ййожом Меченый вышел. Хорошо, что связаться с ним удалось. Давай за удачу, - разлил Сидорыч остаток.
- Утром парни хотели поближе к наёмникам подобраться, разглядеть как следует - Бакс не пустил - и рычал и за штаны хватал, - тут Сидор посмотрел на меня и заржал, - да, а когда начал Меченому яйца нюхать - поняли, что неспроста. Тут Меченый ушёл в отрыв и, своими дорогами сейчас сюда движется. Так что, - подытожил Сидорыч, - жди гостей.
- Ничего,- говорю, - встретим. Маслинами. Ты же ребят и принарядил и стволы дал. Отобьёмся. Будут подходить - или с фермы сталкеры засекут или Петруха.
- Ну да. Засекут, - побарабанил пальцами Сидор, - а что же слепые собачки в Рыжем лесу не засекли? Совсем нюх потеряли?
- С фермы убери людей, пусть пока на болота уйдут. Целее будут. И Петруха пусть не шелестит особо.
- Чего-то ты, Сидорыч, накрутил себя, - говорю, - Бакстер твой смог же.
- Бакстер, это отдельная тема. Ступень эволюции, понимаешь, - воздел палец Сидорыч, - Бакстер бюреров как котов душит. А снарягу пусть парни сменят. Пусть пока старую оденут. И стволы тоже. Без разведки серые не пойдут. Они то не в курсе, что мы их пасём. Сначала пощупают. Ну всё - иди готовься.
Как Сидор сказал - так я всё и сделал. Шмотьё старое одели, дробовички синей изолентой чиненные подаставали. Растяжки поставили. Ждём.
В обед сидим у костерка - прибегает часовой. - Пришли, - докладывает, - зовут.
Вышел я к дороге. Стоят двое. Шо шкафы, мля. В балаклавах, с абаканами, все дела.
- Вытряхивайтесь, - говорят,- теперь здесь наша база будет. Сроку - до завтра.
А глазами так по деревеньке и зыркают. Послал я их.
- Ты всё услышал, - развернулись и ушли.
Ночь была адская. Шустрый не спал. "Не могу, - говорит, - только глаза закрою - он:
- Голодный я, зачем ты меня мучаешь? Забери буханочку. Сам боишься - возьми с собой кого. Не уйду я в этот раз. Не могу уже ждать".
А за Шустрым и ещё трое заблажили; и к ним солдат приходил, уговаривал. У меня самого в мозгах кутерьма. Держусь, не сплю.
Сморило уже под утро - увидел и я солдата.
Зубами скрипит, бельмами крутит - жрать хочу, - кричит, - не отпустите - всех вас сожру!
Оцэ такый гарбуз на городи вырис... Утром пацаны - ко мне:"Пусти, мотнёмся, заберём у него эту буханочку, ну его нахер!"
- Нельзя парни, выманивают нас, - объясняю, - по частям перебить хотят. Не ссыте. Сегодня всё решится. Разлил им боевые для поднятия. Стали парни готовиться.
У кого чистое было - одели. Броники, кольчуги подогнали. Всё молча, в тишине...
Смотрю - несётся по копаному, прямо от аномалий непроходимых, фигура в "Севе".
Это, пацаны, комбез такой. По деньгам - как три наши деревеньки. С СВД-хой. И шасть к Сидору в бункер. Ага, думаю, - вот ты какой, северный олень. Недолго там был, подходит.
- Привет,- говорю,- Меченый, вовремя ты. Обрисовал ему ситуацию.
Осмотрел он позицию. Велел бочку для воды, что на колёсах, к забору передвинуть, чтоб проход закрыла, запарик - туда же между другими домами перетащить.
- За забором не прячьтесь, - сказал, - не спрячетесь; лучше вообще за стенами держитесь. Носа из деревеньки не высовывайте, чтоб никакого героизма! - И обратно на рысях прямо между аномалиями. Легенда, мля.
Ну, пацаны за стенами сидеть не захотели. Трое с калашами с прицелами снайперскими на крыши поднялись, за дымарями схоронились; остальные за автобусом, что у дороги, в домах у окон.
Сердце аж в горле бухает. Понимаем - сейчас начнётся.
И тут - залп. Двое - скатились с крыш. Один сполз от трубы вниз, зацепился, не упал. В домах - трёхсотые. А не видно никого. Наверное, от вагончика, что у тоннеля херачат.
- Как? Как можно сквозь стены цель засечь? с обратного ската крыш?
Ещё залп - дёрнулся тот, что возле трубы лежать остался. Бочку в двух местах пробило - как раз напротив бойца, опрокинуло его.
Вот когда снаряга Сидоровская пригодилась. Без неё - пропали бы...
Смотрю Шустрый к забору идёт, автомат бросил. Я его - на землю, сам навалился сверху.
Поднял голову. Показались серые. На пригорке. Идут во весь рост. Очередями поливают. Высунуться нельзя. Вот так оно - смерти в глаза посмотреть...
И тут защёлкала эсвэдэха. Да видно не одна. Будто очередь.
Замешкались серые, попадали. Кто поднялся - уже в обратную сторону стреляют. Да всё реже. Быстро всё закончилось.
И Шустрый биться подо мной перестал, глаза прояснились. Встал я - и на пригорок , откуда наёмники спускались. Хорошо - про растяжки вспомнил.
Поднялся - лежат серые. Двое сталкеров над ними и пёс. Здоровенный. Рычит, рвёт, стягивает шлём с экзоскелета у найма. Того, что позади всех у бетонных плит лежит.
Сорвал - и увидел я, парни, такую харю, что и в кошмаре не встретишь.
Вертуха затарахтела." А вот и Калязин, - Меченый командует, - быстро все в тоннель".
Ну мы в десять ног и ломанули как зомбари от гранаты. Выглядываем.
Уже над деревенькой стала работать вертушка - пулемёт очередями по серым телам. Что ливнем по лужам - всё аж подлетает. Того, что в экзоскелете был - в месиво.
- Ах ты ж сука, - Меченый выстрелил раз, другой, Ййож приложил, - закоптела вертуха, накренилась и обратно к заставе потянулась.
ПДА ожил - Ты что, Фанат, охренел?- орёт Калязин, - я же на подмогу тебе вертолёт прислал.
- Ну-ка... - Меченый взял у меня ПДА, - привет, полковник, Меченый с тобой говорит. Спасибо, конечно, за помощь. Главное - вовремя. Извини за вертушку, не разобрались сразу. Сам понимаешь. Слышал я у вас тут проблемы. Может заглянуть, утрясти?...Что?...
- Ну если нет проблем, то и хорошо. А то смотри, чтобы мне два раза не ходить...Ну не надо так не надо.
- Вот сволота! - мне обратно ПДА сунул, - пойдём, глянем, может что разберём.
- Да...от контролёра одна труха и предъявить нечего, хорошо успели до вертушки увидеть, - Ййож мне руку протянул, - я тебя, -говорит,- ещё у Волка приметил. Бакстер тоже лапу подал.
- Смотрите, парни, - Меченый зовёт, - а вот это командир. Видите - шлем с пси-защитой...ну-ка...помацаем...Конечно, вот он, " Скальп контролёра" - и достаёт из контейнера на поясе убитого кусок чего-то серо-зелёного. Вздрагивает, как пальцем ткнёшь, морщится - на вид конечно неаппетитно...не стодолларовая купюра.
- Как думаешь, Фанат, сколько стоит?
Я замялся, слышал, что это Абсолют защиты от пси-излучения, но о цене и не думал никогда.
- Правильно, Фанат, - улыбнулся Меченый, - неизвестно. Забирай - Сидор вас с пацанами нарядит как ёлку новогоднюю. И должен останется.
- Вот он, - пнул тело, - и держал контрика за яйца...Чудные дела творятся.
В общем похоронили мы четверых за деревней, на холме, чтоб кресты Калязину с заставы видны были. Дали залп как положено.
Раненых перевязали, устроили, арты Сидор дал. Он, когда я "Скальп" принёс, расцвёл, шо майская роза. Псевдо - конечно.
Вечером собрались помянуть. Сидорыч подошёл. Подогнал из своих личных запасов.
Душка, мля. Даже морду печальную соорудил.
Всю ночь просидели. Столько всего перетереть было нужно. Два раза Сидор бегал - классически. Жаль, конечно, фоток не было - на кресты прикрепить...
Смелые были парни. Земля им пухом. Давайте помянем.
- А что, Фанат, - спросил, выпив Барин, - а как же с солдатом? с буханочкой?
- С солдатом, конечно, непонятно всё...Шустрый, Ййож и Бакс ещё до вечера к амбару смотались. Не было его в амбаре.
А лежал он в проходе под насыпью, между электрами. Бакс вытащил.
И рассказали Ййёж с Шустрым, что тело совсем свежее было, даже кровь не запеклась.
А когда глаза закрыли да хоронить понесли - подняли как ребёнка, так похудел солдат.
И ничего больше я об этом сказать не могу. Только не приходил он больше к Шустрому. А может и приходил - да Шустрый мне уже не рассказывал.
А буханочку мы на поминках разделили. И за упокой солдата того тоже выпили.
- Странное дело, - Барин оглядел задумавшихся сталкеров, выпуская дым, - я вот уже который год по Зоне хожу, вроде как и в авторитете, а историю эту первый раз слышу. Целиком. Без фантазий. Да и ты Фанат, наверное, впервые рассказываешь.
С Шустрым встречаться приходилось. Спрашивал его разок. Больше не стал. Как-то желание пропало. А только теперь сталкеры с тел хлеб забирают. Бутылку оставят, консервы - если брать некуда, а буханочку возьмут. Как это всё по Зоне разносится?
- Отож...- ответил Фанат и подбросил полешко.
2020 ©Сергей Абракадабр Позднюк
Loading...
Встретились ребята в месте ближнем, не опасном.
Шёл солдат из расположения под мост - на сменку, а одиночка у деревеньки бродил.
Выброс отгремел ночью - вот и проверял молодой окрестности - вдруг да свезёт. Что-б не подбросить Зоне молодому сталкеру на разжив арт немудрёный. У неё их немеряно, а новичку - целое состояние.
Совсем эти двое зелёными пацанами были. Встретиться им за периметром - может и друзьями бы стали...А в Зоне всякий встреченный - враг, пока не разобрался. Это-то им старшие крепко вдолбили, а вот как вести себя по-уму - не обучили...А может и рассказывали, да они не услышали.
Хоть нас теперь взять. Вот сидят походившие у костерка и рассказывают бывальщины - молодым в назидание. Ну и ты садись рядом, подвинемся, - слушай, мотай на ус...Вот где сейчас молодёжь? - брюхо набили на ночь - и спать. Многие у костра остались? - то-то...
- Да...были бы ребята поопытней - разминулись бы; а у этих - не получилось. Одиночка проворней оказался и полетела душа солдатская к Монолиту.
- Страшно стало сталкеру - первый раз у человека жизнь забрал, а делать нечего - нужно идти тело ещё тёплое обшаривать. Достались ему Ксюха, ПМ, патроны к ним, бинтов три упаковки, водки три бутылки, колбасы две палки, консервов четыре штуки - видно под мост военным нёс, да буханка хлеба.
Забрал сталкер трофеи, а буханку не стал брать - и засунуть некуда - набит рюкзачок, и есть не хотелось, да и у самого было.
Поднялся сталкер на ноги, взглянул на убитого последний раз - а у того голова вывернута, лицо запрокинуто и струйка красная из угла рта - к уху и по шее да по подворотничку белому - на землю. Глаза голубые распахнуты - в небо смотрят с удивлением, как будто первый раз небо увидели.
Вывернуло тут нутро у молодого, до желчи вывернуло. Сердце заколотилось от жути. Мелькнула мысль - веки бы закрыть убитому, да кто-ж в Зоне убив, веки закрывает? - и прикоснуться боязно; попятился он и бросился от того места со всех ног.
- Темнело уже; добежал сталкер до деревеньки, забился на чердак хатынки крайней, выпил пол-бутылки, повалился на матрас - и забылся от всего, как сознание потерял.
А среди ночи как толкнул кто - разлепил глаза парень - Луна в прореху крыши смотрит. Жёлтая, огромная - в две шиферины сорванные не помещается и вроде есть кто в углу чёрном, что у лестницы. Вроде - прячется кто, на свет не показывается.
Закаменел сталкер, пошевельнуться не может.
И тут заговорил тот, кто в углу стоял:
- Где ты сталкер? Не вижу тебя. Знаю - тут ты, а увидеть не могу. Луну вижу, а тебя не вижу. Не могу голову повернуть
- Что же ты буханочку мою не взял, хлебом моим побрезговал...
- Забери, сталкер, буханочку. Свежая, тёплая ещё. Я её на смену берёг. Не ел весь день...
- Где ты здесь, сталкер? Не молчи...
И зашевелилась темнота, вышел на ногах негнущихся солдат, голова вывернута, лицо запрокинуто, глаза блестящие на Луну смотрят не отрываясь, руки к груди буханку хлеба прижимают.
-...Ну и фантазия у вас, бывалых! Прямо мистика! - молодой сталкер передёрнулся всем телом и протянул к огню похолодевшие ладони, - это ты, Барин нас так постращать решил, чтобы мы в одиночку не шлялись? да?
- Представляю, какие страсти вы там у себя на Баре травите!
- Это точно, - улыбнулся рассказчик, - если без фантазии, то на Баре и слушать тебя никто не будет! Мозговой штурм называется. Моделирование ситуации. Такого наслушаешься, что аж яйца в пах прячутся. Но эту вот историю на Баре никто не рассказывает.
- Почему?
- А потому, что никто её толком не знает. Слухи только ходят. А фантазировать на эту тему парни остерегаются. Я вот, ты думаешь, рассказать про буханочку пришёл? Нет - я про неё послушать пришёл, - сталкер, опершись на руку, полуобернулся к стоящему у бочек возле стены Фанату.
- Что Фанат, расскажешь как оно было? Только без фантазий - видишь народ какой серьёзный собрался.
Немолодой сталкер закинул за спину автомат, подошёл к костру и вдруг, с неожиданной гибкостью сел в позу лотоса на освободившееся для него место.
- Издалека, Барин, ты пришёл послушать. Наверное не просто так. Плесните-ка на донышко...- хватит, хватит, - Фанат поднял кружку, останавливая щедро льющююяся струю.
- Без этого дела и не расскажешь, а баловаться ни к чему, - Фанат не дожидаясь никого выпил и закурил, собираясь с мыслями.
Народ затих - только костерок потрескивал свежеспиленными дровишками. Барин подбросил полешко и пригоршня искр взметнулась, затухая, в черноту ночи.
- Сейчас можно позволить себе и выпить чутка, - заговорил Фанат, - нонеча не то что давеча, - хмыкнул.
- А тогда времена были другие. Былинные. Не доисторические - Шрамовые. Того времени я не застал. Шли времена Меченого.
Много тогда узнали о Зоне, о мутантах, о экспериментах, что люди в зелёных халатах проводили. Во имя светлого прошлого.
Открылись пути. На Радар, к Припяти. И Зона как взбесилась.
Выбросы пошли один за другим...Аж тут, на Кордоне трясло. Артефакты стали появляться, что много, что разные, новые - раньше и не слыхали о таких.
И народ как с цепи сорвался. Пропадали без счёту. Такое мочилово началось - большие деньги мозги вышибают не хуже выброса.
Появился тогда на Кордоне новый начальник. Полковник Калязин. До него сюда вояк его ранга не загнать было. Связи большие за Периметром имел и в Зону сам, по своей воле пришёл.
Хваткий был мужик. Сразу стал лапу свою Зоне под юбку тянуть. Я как услышал, что он своих бойцов данью обложил - с рядового один арт в месяц, у кого звёздочек побольше - соответственно - сразу понял: будут у нас с ним проблемы.
Потом уже узнали, когда Зона ему руки оторвала, что успел уже он ими и Припять помацать. И бандюкам и с Большой земли наёмникам платил, чтобы самому не светиться - когда конкурентов прижать надо было.
Наши торговцы, уж на что шкуры пропаленые, а тоже не сразу поняли что происходит.
- Но тогда Калязин только разворачивался, только зубы скалить начал.
Новичков, кто в Зону пробирался - выжимал как канарейку, заложников у себя оставлял. Не принесёшь денег - можешь за упокой свечку ставить.
Это я вам рассказываю, чтобы вы понимали какая тут на то время мясорубка крутилась, какой был беспредел. В то время все нормальные парни чтобы выжить крепко друг за друга держались. Всегда за кровь кровью плату брали.
И вот прилетело мне на те поры на Свалке пара маслин от пацанвы.
Не на убой, но - много не навоюешь. И выцепил меня Волк со Свалки на Кордон - себе на смену, - Фанат вздохнул и потянул сигарету.
- Давай за упокой, - Барин протянул бутылку.
- За него не буду за упокой. Разное я слышал... Фантазии, как ребята говорят. Давай просто за тех, кто не дошёл, - Фанат выпил, закурил, выдохнул дым и продолжил.
- Паренёк этот, о котором Барин рассказывал, на то время уже здесь потихонечку осваивался.
На мутантов охотился и за мостом уже побывал. Не один, конечно. И вправду - шустрый. На оружии помешан был . Стрелял из ПМ, из калаша мастерски. Сидор ему для практики патроны подкидывал. Говорил Волк, что Сидорыч сам его в Зону и определил.
Отремонтировать, собрать из убитых стволов годный, довести, пристрелять мог как следует - хорошие у парня руки были, да и голова тоже работала.
Главное - Зона его приняла. Вернутся ребята из ходки - у него больше трофеев чем у остальных. Хвосты, копыта - понятно. Снайпер. Мутантов в голову стрелял, не мучил, плоть кромсая, как один персонаж говорит. Кабана - с пол-обоймы. На собачку - иногда и одного точного выстрела хватало.
Ну и они отблагодарят - хвостом годным, копытом тройным. А он ещё и арт несёт Сидору. Какие тут арты, казалось бы, уже - всё исхожено. Разве что после выброса. А для него выкатится. Поднимет втихую, чтоб зависть не будить - и благодетелю своему тащит.
И берегла его Зона. Как-то тормознул его отморозок у кабанского лежбища:
- Артефакты, бабки давай!- а он стоит, улыбается. У бандюка аж яйца от кипятка потрескались.
- Чего лыбишься, падла, - орёт, - Бабки гони-на, а-то отстрелю башку нахер!
- Не,- говорит сталкер, - не успеешь. - Ах ты, бля! - выстрелил бандюган, но уже неприцельно. Трудно прицельно выстрелить в полёте, да с клыком в заднице.
Ещё случай был. Послал Сидор его с ещё одним пареньком товар принять. Да не всё учёл - попали ребята. Товарища грохнули бандиты, а его увели. Сами бы мы не отбили - половину хлопцев пришлось бы на Локомотиве положить.
И надо же такому случиться - Сам как нарочно и нарисовался. Меченый Стрелок. Сидор его на выручку и отправил.
Радости по-первах на Локомотиве не было границ, возгласов весёлых; ещё бы - фраер сам колёса прикатил! Только недолго музыка играла, недолго танцевал фраер. Зато с огоньком! Так что на бис некому уже и вызывать было.
Петруха потом говорил, - если бы сам не видел, никогда бы не поверил!
И вернулся наш Шустрый цел и невредим. Неделю потом от стрессу отсыпался.
- А Меченый, уходя, наказал Волку приглядывать за парнем особо - чтоб не шустрил неподелу. Ну, при Волке засранец этот не самовольничал - у Волка с этим строго было - сходу в рыло, а я по-первах миндальничал. Да и слабоват был после ранений. Ще не оклыгав.
...Приглядишь за ним...Поспать тоже нужно.
Вот и ушёл он в тот день сам, не спросясь. За буханочкой, как оказалось. Утром сели чайку попить, а его нет. У меня сразу в жопе глисты зашевелились - и точно, вышел на связь ближе к вечеру Калязин. Сами понимаете - стоим рядышком, всякое бывает. Есть связь, конечно.
- У тебя, спрашивает, все на месте, никто к мосту не ходил?
- Нет, говорю, - а что тут сказать... Случилось что? - спрашиваю.
- Случилось. Послал я бойца к мосту. Не дошёл он.
- Не видели,- говорю, - мои парни твоего бойца. Если б возле деревеньки что случилось с ним - дежурный бы засёк, с тоннеля ребята ничего не передавали, с бугра Петруха связывался - тоже ничего не сообщил. Значит, или у заставы что-то с воином стряслось, - так вы бы слышали. Или он с маршрута ушёл, - так это вообще не наши проблемы.
У нас на то время, ещё Волк с бывшим полканом маршруты определили - чтобы не пересекаться. И вояки топали себе без проблем по правой стороне дороги мимо наших постов без особых приключений.
А Калязин уже на третий день, как заставу принял, наехал, - зверьё, дескать; не хочет людьми рисковать. Давай, - говорит, от деревеньки к тоннелю под дорогой по вашей стороне пусть идут, а там уже по дороге к мосту.
Хотел,значит, и за нами приглядывать, а главное, - чтоб артефакты у аномалий перехватывать. Я, конечно - наотрез.
- Смотри, - говорит, - тогда, раз ты без понимания, цена за переход будет вдвое. Сошлись на полуторной.
Но всё равно видели военных и на нашей стороне, но чтобы мы не возникали - стал он вертушку по кругу пускать. А летуны на открытой частоте разговорчики гнилые вести - страху нагонять.
И при Волке летали и трепались не по делу. Но редко... - так, сноровку не потерять, да пропердеться. А у Калязина всё серьёзно стало. Иногда даже и отстреливалась вертушка за мостом. Вобщем - начал поддавливать.
Вот и в тот раз сказал мне Калязин, - Смотри, чтобы мои проблемы нашими не стали, - и оборвал связь.
Й розпочалысь у клюби танци.
...- Хлопцы сели вечерять, а мне не до еды. Шустрый, сучонок, не объявляется. Идти шукать его на ночь глядя - дурная затея. Такое зло меня взяло - покалечу, думаю, пусть только вернётся.
На одном месте стоять не могу - хожу по деревеньке из конца в конец. Парни у костра притихли, понимают - дрянь дело. Вертушка над деревней прошла. Прямо по-над деревьями. Прожекторами вдарила - и ушла к мосту.
Луна - никогда такой огромной не видел. Огромная и красная, как кровавая. Уже все разошлись; никого у костра не осталось. Знаю - не спят. Просто с глаз убрались.
Хожу. Тихо. Мёртвая тишина. И вдруг от крайней хатынки жалобный стон, потом крик, протяжный, жуткий. Я - туда. Дежурный уже у крыльца стоит; вижу - боится.
- Жди здесь, говорю. Предохранитель снял, вхожу. Вроде притихло - и опять стон с чердака.
- Шустрый, - позвал, - Шустрый! - и к лестнице, ксюху в плечо вверх стволом упёр, поднимаюсь.
- Кто это, кто? - голос Шустрого, - кто это?
- Это я, - говорю, - Фанат; ты один там?
...Молчание.
- Сейчас я поднимусь, ствол убери, - говорю, - понял меня?
- Понял, - отвечает.
Голову над лазом поднял, гляжу. Сидит в углу. В автомат вцепился.
- Давай спускайся, - говорю.
Спустился. Трясётся весь. Глаза безумные.
- Убил? - спрашиваю.
- Не хотел я, - заикается, зубы стучат. Отлегло от сердца зло на него. Вспомнил я своего первого, приобнял его за плечи, - Ничего, сынок, ничего. Он тебя тоже мог убить, - вроде обмяк Шустрый; пошли к выходу, а там уже народ собрался.
- Отведите его, пусть проспится, стакан налейте. Все вопросы потом, - повели парни Шустрого.
Поднялся я на чердак. Лежит АКМ, рюкзачок набитый. Глянул рюкзачок; ну что... что было то и забрал. Сработала, значит сталкерская повадка.
- Переживёт,- думаю.
Ещё не светало, поднял я Шустрого. Рассказал он где пересеклись, как всё было. Как потом до деревеньки добежал. "Всё?" - спрашиваю, - "Всё",- отвечает.
Поднял я ещё двоих, кто поопытней был и отправил с Шустрым на место. Хотел Шустрого придержать, те двое бы и сами справились, но он так посмотрел, что понял я - не удержу.
- Тело уберите, - приказал им, - чтобы не было тела. Порежьте на куски и в аномалию закиньте. Чтоб ничего, ни тряпки не осталось.
Ушли. Петруху вызвал - " Я там парней к амбару отправил. Солдат пропал - искать будут. Калязин думает - мы его грохнули. Помочь нужно будет парням, помочь, понял?"
- Не хоботись, бугор, - хохмит Петруха, - не вчера родился. Всё сделаем чики-брики. Ты не стремайся особо, бугор. Нехер им заповеди нарушать.
- Какие ещё заповеди, - спрашиваю
- Да не ****ся муха на хлопушке! - ржёт. Разведчик, хуле, нахватался от блатных; Волчий ещё кадр.
Засерело. Бэха по дороге до туннеля проурчала. С брони отделение скатилось, в цепь растянулось и обратно к казармам двинуло. Калязин вылез по пояс с биноклем. На кабаньем - очереди застучали. Вертуха по нашей стороне пошла.
Мои по деревеньке рассредоточились - мало ли...
А тут Петруха вышел на связь. - Нет ничего, бугор, - докладывает, - никакого тела. Расстройство одно. Опять Кулакову трахать!
- Ну, - думаю, - справились. А это он шифруется на случай если перехватывает Калязин переговоры. Техника-то , наверняка, есть.
- Возвращайтесь в деревню. Ты тоже, - лишний ствол сейчас не помешает, думаю.
Ещё пара часов прошла, тронулась бэха обратно. У деревни остановилась. Вышел я на дорогу.
- Не нашли? - Калязин смотрел спокойно, но я еле взгляд его выдержал . Рыло-то в пуху.
- Ничего...может быть бандюки...Вы, я понял, тоже не нашли. Значит ушёл он с маршрута. Кто ему виноват. Может дезертировал он.
- Везде смотрели? - взгляд его похолодел, аж озноб по спине прошёл. И понял я, что прокололся.
- Или только амбар облазили? Где ещё телу быть, только в амбаре, правильно? - наклонился ко мне Калязин, - Слушай меня теперь внимательно. Если бы он с маршрута ушёл, то ответил бы. Передо мной. Как положено. А я - перед тобой.
- А за кровь солдатскую, теперь отвечать придётся тебе - сука, - пальцем ткнул, - и сучатам твоим.
Бэха взревела и двинулась к блок-посту.
А я стою столбом, смотрю вслед, а в башке крутится: "Всё. Ведро котятам."
- Постоял и побрёл обратно. Сумный, нэвэсэлый. Как будто по костям разобранный.
Мысли бегают: «Нахера оно мне всё сдалось. Жил без проблем. Почему именно мне Волк на шею это коромысло повесил? С вёдрами, полными дерьма…». Иду, понурясь.
Смотрю – мальчишки мест своих не покидают, на мордахах – решимость и даже удаль светится.
- Отбой тревоги, пацаны, - командую.
Сошлись. «Ну, командир, - Петруха говорит, - отчаянная у тебя тут публика собралась. И покемона на бэхе не испугались». Тут, канеш, загалдели все...
Головорезы, мля. А у меня аж слёзы выступили «Нет, падла, - думаю, - хер тебе, а не пацанов моих!»; ПДА задёргался – гляжу – Сидор на связи.
Спустился в бункер; сидит старый хрыч, в глаза не смотрит. За кадра своего-ж невдобняк…
- Ты это, - карандаша в пальцах крутит, - держи хвост пистолетом. Разрулим. Не только у этого полкана связи есть. Кое у кого и покруче будут. Какие арты он тут на Кордоне имеет? Ну скупают солдатики ерунду – вон на «кровь камня» и на «медузы» всякие цена даже подросла. Знаю, сдают парни воинам всякую фигню за патроны стыренные, за балабасы домашние.
- Да и хер с ними. А вот настоящие артефакты никто ему на Кордон не потянет. А там, – Сидорыч потыкал карандашом вверх, – там людям уважаемым жирный арт нужен, чтоб и наука крутилась, и хер стоял, и мозги шевелились. Так-то.
- Нахрапом он сюда не полезет, Калязин. Не дадут ему. А вот подляны ждать от него можно. И нужно.
- Готовься, Фанат. Будет подляна, обязательно будет. Наверху тоже не Коперники с Ботвинниками сидят.
- А он, полкан твой, игрок азартный. Нарыл я на него много интересного. И много непонятного тоже. Поэтому – будь начеку. И пусть парни твои заходят по-одному. Посмотрим, что у них за стволы, за снаряга… В счёт будущих хабаров. Шустрого посажу – пусть пашет. Отрабатывает должок. Может за пару лет управится».
Ну, после этого разговора попустило меня маленько. Парни подсобрались, к Сидору по-одному потянулись. Куртками кольчужными, брониками важничают, калаши, гадюки, форты чистят, смазывают. Боевой дух поднялся – аж очи выидае.
Шустрый с Петрухой подходят.
- Голяк, бугор, - Петруха докладывает, - нет тела. Кровь есть, земля мокрая там где Шустрый и показал. Следы собачьи. А тела нет. Если бы уволокли куда – нашли бы по полосе. Всё вокруг облазили. Вертушка раза три проходила. И на лыжи встать он не мог – много крови потерял; а тела нет.
- Да куда оно могло деваться?
- Его знает хер! - ржёт, а взгляд тревожный, - Зона. Отчуждения. Не знаю, командир. Не нравится мне это.
- К Сидору зайдите, - отправил их в бункер, а у самого чувство такое паршивое, будто я козявка под микроскопом, прямо чувствую взгляд. Отовсюду. Говорили бывалые – Зона заметила…
- Щас, мужики, - поднялся Фанат, - как вспомню, всегда на отлив тянет.
Ждали молча; поёживались. Вернулся Фанат.
- И точно вам говорю, Зона – баба. Женский взгляд, изучающий. Прямо в требуху смотрит. А с бабами у меня по-жизни не складывалось…- усмехнулся Фанат горько.
- А ночью опять заорал Шустрый. Выволок я его из подвала, где он с пацанами дрых – «Давай, - говорю, раз такая муть поднимается, излагай».
И рассказал он мне о первом явлении, рассказал и о втором:
- Проснулся – нет никого рядом в подвале. Всё в свете сером, как в склепе...
Сердце бухает, трясусь, а солдат уже у входа стоит, буханку к груди прижимает.
Говорит мне с упрёком: - «Зачем ты людей с собой привёл? Не нужно было. Ушёл я; тебя ждал. Одного. Для тебя буханочку сберег. Иди ко мне, забери, не вижу я тебя, где ты?» - вытянул руку и по сторонам водит, а потом ко мне пошёл. Я закричал – а тут ты.
- Ну, - думаю, - дошустрился ты парень, пора тебе когти рвать за Периметр, поближе к медицине. Утром пошёл к Сидору.
Сидит, старый пердун, зевает, глаза красные трёт. На столе бутылка. На три пальца осталось.
Рассказал ему.
- Угу, - говорит, - как-то всё пазловато выходит...Не находишь?
- Что не нахожу, не понял, - отвечаю.
- Ну я тоже пока не всё понял. Но начинает складываться, - достал Сидор еще стакан, - давай, прочисти мозги. Чтоб зашевелились. И слушай.
- Похоже, начал Калязин свою игру. Зашли в Зону серые. Откуда - неизвестно. И видно тёртые, серьёзные бойцы. Никто их не обнаружил, не отследил. Ни посты, ни разведчики.
- На Свалку вышли с Рыжего Леса. Здесь их Бакстер и засёк.
- Не знаю такого, - говорю.
- Ты бы и дальше не знал. Да тут, похоже, Фанат, придётся познакомиться. Бакстер с напарником в дальние рейды ходят. Как раз возвращались,- Сидорыч потёр лоб, уставился на меня, - тебя ничего не насторожило? - спрашивает.
И тут меня догадка прощибла: " А как же наёмники Рыжий лес могли по-тихому пройти? Пусть глушители у них, но зверью пасти же не позакрываешь..."
- Вот то-то и оно. А прошли. Под носом у Лесника, у поста долговского. Как провалилась вся живность....
- Ййож - напарник Бакстера - с Рыжего леса маякнул сталкерам в депо. Чтоб готовились... - нет, депо обминули. Тогда Ййож со мной связался. Ну я сразу понял куда путь держат...
- Заночевали серые в подвале на барахолке. Пацанчиков тамошних, конечно, почикали.
- Тем временем на Свалку к Баксу с Ййожом Меченый вышел. Хорошо, что связаться с ним удалось. Давай за удачу, - разлил Сидорыч остаток.
- Утром парни хотели поближе к наёмникам подобраться, разглядеть как следует - Бакс не пустил - и рычал и за штаны хватал, - тут Сидор посмотрел на меня и заржал, - да, а когда начал Меченому яйца нюхать - поняли, что неспроста. Тут Меченый ушёл в отрыв и, своими дорогами сейчас сюда движется. Так что, - подытожил Сидорыч, - жди гостей.
- Ничего,- говорю, - встретим. Маслинами. Ты же ребят и принарядил и стволы дал. Отобьёмся. Будут подходить - или с фермы сталкеры засекут или Петруха.
- Ну да. Засекут, - побарабанил пальцами Сидор, - а что же слепые собачки в Рыжем лесу не засекли? Совсем нюх потеряли?
- С фермы убери людей, пусть пока на болота уйдут. Целее будут. И Петруха пусть не шелестит особо.
- Чего-то ты, Сидорыч, накрутил себя, - говорю, - Бакстер твой смог же.
- Бакстер, это отдельная тема. Ступень эволюции, понимаешь, - воздел палец Сидорыч, - Бакстер бюреров как котов душит. А снарягу пусть парни сменят. Пусть пока старую оденут. И стволы тоже. Без разведки серые не пойдут. Они то не в курсе, что мы их пасём. Сначала пощупают. Ну всё - иди готовься.
Как Сидор сказал - так я всё и сделал. Шмотьё старое одели, дробовички синей изолентой чиненные подаставали. Растяжки поставили. Ждём.
В обед сидим у костерка - прибегает часовой. - Пришли, - докладывает, - зовут.
Вышел я к дороге. Стоят двое. Шо шкафы, мля. В балаклавах, с абаканами, все дела.
- Вытряхивайтесь, - говорят,- теперь здесь наша база будет. Сроку - до завтра.
А глазами так по деревеньке и зыркают. Послал я их.
- Ты всё услышал, - развернулись и ушли.
Ночь была адская. Шустрый не спал. "Не могу, - говорит, - только глаза закрою - он:
- Голодный я, зачем ты меня мучаешь? Забери буханочку. Сам боишься - возьми с собой кого. Не уйду я в этот раз. Не могу уже ждать".
А за Шустрым и ещё трое заблажили; и к ним солдат приходил, уговаривал. У меня самого в мозгах кутерьма. Держусь, не сплю.
Сморило уже под утро - увидел и я солдата.
Зубами скрипит, бельмами крутит - жрать хочу, - кричит, - не отпустите - всех вас сожру!
Оцэ такый гарбуз на городи вырис... Утром пацаны - ко мне:"Пусти, мотнёмся, заберём у него эту буханочку, ну его нахер!"
- Нельзя парни, выманивают нас, - объясняю, - по частям перебить хотят. Не ссыте. Сегодня всё решится. Разлил им боевые для поднятия. Стали парни готовиться.
У кого чистое было - одели. Броники, кольчуги подогнали. Всё молча, в тишине...
Смотрю - несётся по копаному, прямо от аномалий непроходимых, фигура в "Севе".
Это, пацаны, комбез такой. По деньгам - как три наши деревеньки. С СВД-хой. И шасть к Сидору в бункер. Ага, думаю, - вот ты какой, северный олень. Недолго там был, подходит.
- Привет,- говорю,- Меченый, вовремя ты. Обрисовал ему ситуацию.
Осмотрел он позицию. Велел бочку для воды, что на колёсах, к забору передвинуть, чтоб проход закрыла, запарик - туда же между другими домами перетащить.
- За забором не прячьтесь, - сказал, - не спрячетесь; лучше вообще за стенами держитесь. Носа из деревеньки не высовывайте, чтоб никакого героизма! - И обратно на рысях прямо между аномалиями. Легенда, мля.
Ну, пацаны за стенами сидеть не захотели. Трое с калашами с прицелами снайперскими на крыши поднялись, за дымарями схоронились; остальные за автобусом, что у дороги, в домах у окон.
Сердце аж в горле бухает. Понимаем - сейчас начнётся.
И тут - залп. Двое - скатились с крыш. Один сполз от трубы вниз, зацепился, не упал. В домах - трёхсотые. А не видно никого. Наверное, от вагончика, что у тоннеля херачат.
- Как? Как можно сквозь стены цель засечь? с обратного ската крыш?
Ещё залп - дёрнулся тот, что возле трубы лежать остался. Бочку в двух местах пробило - как раз напротив бойца, опрокинуло его.
Вот когда снаряга Сидоровская пригодилась. Без неё - пропали бы...
Смотрю Шустрый к забору идёт, автомат бросил. Я его - на землю, сам навалился сверху.
Поднял голову. Показались серые. На пригорке. Идут во весь рост. Очередями поливают. Высунуться нельзя. Вот так оно - смерти в глаза посмотреть...
И тут защёлкала эсвэдэха. Да видно не одна. Будто очередь.
Замешкались серые, попадали. Кто поднялся - уже в обратную сторону стреляют. Да всё реже. Быстро всё закончилось.
И Шустрый биться подо мной перестал, глаза прояснились. Встал я - и на пригорок , откуда наёмники спускались. Хорошо - про растяжки вспомнил.
Поднялся - лежат серые. Двое сталкеров над ними и пёс. Здоровенный. Рычит, рвёт, стягивает шлём с экзоскелета у найма. Того, что позади всех у бетонных плит лежит.
Сорвал - и увидел я, парни, такую харю, что и в кошмаре не встретишь.
Вертуха затарахтела." А вот и Калязин, - Меченый командует, - быстро все в тоннель".
Ну мы в десять ног и ломанули как зомбари от гранаты. Выглядываем.
Уже над деревенькой стала работать вертушка - пулемёт очередями по серым телам. Что ливнем по лужам - всё аж подлетает. Того, что в экзоскелете был - в месиво.
- Ах ты ж сука, - Меченый выстрелил раз, другой, Ййож приложил, - закоптела вертуха, накренилась и обратно к заставе потянулась.
ПДА ожил - Ты что, Фанат, охренел?- орёт Калязин, - я же на подмогу тебе вертолёт прислал.
- Ну-ка... - Меченый взял у меня ПДА, - привет, полковник, Меченый с тобой говорит. Спасибо, конечно, за помощь. Главное - вовремя. Извини за вертушку, не разобрались сразу. Сам понимаешь. Слышал я у вас тут проблемы. Может заглянуть, утрясти?...Что?...
- Ну если нет проблем, то и хорошо. А то смотри, чтобы мне два раза не ходить...Ну не надо так не надо.
- Вот сволота! - мне обратно ПДА сунул, - пойдём, глянем, может что разберём.
- Да...от контролёра одна труха и предъявить нечего, хорошо успели до вертушки увидеть, - Ййож мне руку протянул, - я тебя, -говорит,- ещё у Волка приметил. Бакстер тоже лапу подал.
- Смотрите, парни, - Меченый зовёт, - а вот это командир. Видите - шлем с пси-защитой...ну-ка...помацаем...Конечно, вот он, " Скальп контролёра" - и достаёт из контейнера на поясе убитого кусок чего-то серо-зелёного. Вздрагивает, как пальцем ткнёшь, морщится - на вид конечно неаппетитно...не стодолларовая купюра.
- Как думаешь, Фанат, сколько стоит?
Я замялся, слышал, что это Абсолют защиты от пси-излучения, но о цене и не думал никогда.
- Правильно, Фанат, - улыбнулся Меченый, - неизвестно. Забирай - Сидор вас с пацанами нарядит как ёлку новогоднюю. И должен останется.
- Вот он, - пнул тело, - и держал контрика за яйца...Чудные дела творятся.
В общем похоронили мы четверых за деревней, на холме, чтоб кресты Калязину с заставы видны были. Дали залп как положено.
Раненых перевязали, устроили, арты Сидор дал. Он, когда я "Скальп" принёс, расцвёл, шо майская роза. Псевдо - конечно.
Вечером собрались помянуть. Сидорыч подошёл. Подогнал из своих личных запасов.
Душка, мля. Даже морду печальную соорудил.
Всю ночь просидели. Столько всего перетереть было нужно. Два раза Сидор бегал - классически. Жаль, конечно, фоток не было - на кресты прикрепить...
Смелые были парни. Земля им пухом. Давайте помянем.
- А что, Фанат, - спросил, выпив Барин, - а как же с солдатом? с буханочкой?
- С солдатом, конечно, непонятно всё...Шустрый, Ййож и Бакс ещё до вечера к амбару смотались. Не было его в амбаре.
А лежал он в проходе под насыпью, между электрами. Бакс вытащил.
И рассказали Ййёж с Шустрым, что тело совсем свежее было, даже кровь не запеклась.
А когда глаза закрыли да хоронить понесли - подняли как ребёнка, так похудел солдат.
И ничего больше я об этом сказать не могу. Только не приходил он больше к Шустрому. А может и приходил - да Шустрый мне уже не рассказывал.
А буханочку мы на поминках разделили. И за упокой солдата того тоже выпили.
- Странное дело, - Барин оглядел задумавшихся сталкеров, выпуская дым, - я вот уже который год по Зоне хожу, вроде как и в авторитете, а историю эту первый раз слышу. Целиком. Без фантазий. Да и ты Фанат, наверное, впервые рассказываешь.
С Шустрым встречаться приходилось. Спрашивал его разок. Больше не стал. Как-то желание пропало. А только теперь сталкеры с тел хлеб забирают. Бутылку оставят, консервы - если брать некуда, а буханочку возьмут. Как это всё по Зоне разносится?
- Отож...- ответил Фанат и подбросил полешко.
2020 ©Сергей Абракадабр Позднюк